часть шестая. крыши домов и новый год
Темные двери лифта тяжело закрылись. После красного света белое помещение казалось ярко радужным. Матрас висел в воздухе и я, обмотавшись одеялом, спустился на землю. Впереди виднелось окошко, с расклеенными вокруг инструкциями и схемой проезда. Слева от окошка висела черно-белая репродукция фотографии с надписью «Дирижабль Граф Цеппелин LZ-127, прибытие в Москву 1930 год». Так вот откуда название Led Zeppelin?
- Ваш документ! – услышал я жесткий голос женщины под 50 с огромной прической на голове, как у директрисы из моей школы.
- Усы и хвост, вот мой документ. – попробовал я разрядить обстановку фразой кота Матроскина.
- Не смешно. Вас тут много, а я одна. – не задерживайте очередь.
Я обернулся по сторонам, но вокруг было пусто. Пошарив рукой в кармане, я нашел свой первый серпастый-молоткастый паспорт и со словами «я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза» протянул женщине за двойным стеклом.
- Вы поэт? – строго глядя поверх очков, спросила женщина с ярко выраженным комплексом вахтера.
- Нет, я писатель. – пожал плечами я, ежась в одеяле.
- Тем хуже для вас. Вам в здание 403А, запомните схему справа от окна. – женщина вернула паспорт.
Я открыл первую страницу с фотографией меня в 16 лет в клетчатой рубашке и прической-площадкой. Да, тогда Depeche Mode и Арнольд Шварценеггер были популярны. Альбом Violator и фильм Хищник (Predator) одинаково глубоко оставили след в воображении. Я отошел от окошка и толкнул тяжелую дверь.
Мрачное зимнее серое небо столицы навалилось как бетонная плита. «Крыши домов дрожат под тяжестью дней…» доносилось гулким эхом по двору видимо когда-то завода, переоборудованного под коммерческие офисы. Тяжесть дней сыпала с неба крупными снежинками, кружащимися в желтых уличных фонарях. Бразильские Havaianas шлепали по снегу, который превращался в жидкую гадость под действием реагентов. Наверное, так проще, чем снег убирать, а может кому-то надо засыпать определенное количество химии в землю, чтобы выполнить бюджет. Пальмы, нарисованные на шлепках, были категорически против, но нам еще оставалось метров двести по унынию, некогда бывшим гордостью индустрии. Поплутав между постройками похожими на гаражи и котельные я подошел к трехэтажному дому, указанному на карте. Возле входа стояли и курили три парня, похожие на айтишников. До меня донеслись отрывки обсуждения виртуальной реальности. Что-то о прорыве и изменении восприятия. Да, такое восприятие стоит изменить. Я нажал кнопку домофона с красной стрелочкой и указателем «Потёмкин». Дверь открылась.
Тщательно вытирая шлепки от реагента, а зашел в кабинет с обитой дерматином дверью. Гордость кабинетных шишек и мечта обывателя из прошлого века, там, где гвоздики со шляпкой в шахматном порядке связывались как будто проволочкой в виде ромбов. Из соседнего кабинета мягкий женский голос поздоровался и предложил повесить верхнюю одежду на вешалку в прихожей. В кабинете было тепло и несмотря на турпоход по снегу, я решил снять с себя одеяло и оставить тут.
- Что же вы не проходите? – вновь услышал я голос.
- Осваиваюсь. – ответил я на приглашение.
- А вот это совсем ни к чему. Вам сказали зачем вы здесь? – услышал я безапелляционный тон.
Я зашел в кабинет и немного опешил. Передо мной возле стола с компьютером сидел на стуле броненосец. Я вспомнил табличку возле домофона, удачная шутка. Природная защита в виде кардинальского одеяния спадала сегментами вниз, на черепашьи ноги были надеты красные высокие ботинки, на носу очки с красной вставкой как в рекламе Rayban.
- Меня зовут Светлана Арнольдовна Потёмкин. Впрочем, это псевдоним, как вы понимаете. Я буду проводить вашу аттестацию на полиграфе. – сообщила броненосец в очках.
- Замечательно. – сказал я, но подумал совершенно другое. – чем имею честь быть приглашенным на стол яркое мероприятие.
- Обыкновенная корпоративная процедура. Впрочем, ваш заказчик должен был всё вам объяснить. Просьба подписать согласие вот в этом бланке, указав имя, фамилию и подпись в графах, где стоят галочки синим цветом, – броненосец протянула бланк и ручку.
Вспомнил друга, норвежского капитана. Я агентировал заходящие к нам суда, курсирующие между Норвежским и Балтийским морями, и мы часто общались про морскую жизнь, про курьезные случаи и про морские хитрости. Ему при заходе в Питер постоянно подсовывали бумаги на русском языке, который он естественно не понимал и прочитать не мог. Представители различных официальных ведомство через агента разъясняли, что это очень важные бумаги и без их подписания судно в рейс не выйдет. Тогда капитан своим размашистым подчерком залихвацки выводил God Jul. Что означает на норвежском – С Новым Годом. Точно так же на бланках я вывел норвежское поздравление и имя – Дон Педро Таврический.