Искусство исцеления

- Привет, куда идёшь?
- Укол делать.
- В поликлинику?
- Нет, внутримышечно.

Анекдот про место для уколов

В который раз мне снится тот же сон. Море, а точнее океан. Огромный, притягивающий и пугающий одновременно. Я помню, как детстве наблюдал за отдыхающими, приезжавшими со всех концов огромной страны летом на Черное море. Их можно было определить по багровому цвету кожи. Почти как у Пушкина: «В багрец и золото одетые тела (леса в оригинале)». Обитатели северных широт, нарядившись в драгоценные металлы, ехали «на юга» за здоровьем, принимая лечебные солнечные и морские ванны. А вечером неизменно шли в ближайший универмаг за сметаной. Мазать спины от ожогов. Местные знали, что между 11-ю и 3-мя часами дня на пляже лучше не появляться, даже несмотря на устойчивую резистенцию к ультрафиолету. Что уж говорить про «бледнолицых» северных братьев, приехавших по путевке в санаторий «Рыбак Заполярья». Они больше привыкли к полярной ночи, а свежие фрукты ели прямо на пляже. Которого, естественно, не покидали ни на час. Отпуск такой короткий и долгожданный, а море такое манящее. К солнечным ожогам добавлялось расстройство желудка разной степени тяжести. Во-первых фрукты. Их надо мыть, как и руки, даже на пляже. А во-вторых, кто-то отдыхающим постоянно советовал прогрессивные методы лечения и профилактики ротовой полости. Отплыв на достаточную по мнению сторонников нетрадиционной медицины расстояние, адепты набирали полный рот морской воды и изображали исполнение тогда еще неизвестного ПэЦэЭр теста. Полоскание горла и всего что туда по пути, сопровождалось затейливыми телодвижениями, так как плавать не все умели хорошо. Затем радостно изобразив кита, сторонники необычной профилактики возвращались на берег с чувством выполненного долга. Мы с удивлением смотрели на этот аттракцион. Являясь аборигенами, прекрасно понимали принцип работы местной канализации, точнее прямого стока в море из многочисленного горного частого сектора. В дополнение к продуктам жизнедеятельности, достаточно было посмотреть на пляж, на котором «яблоку негде было упасть». А туалетов мало, если вообще были. Впрочем, местная поликлиника и инфекционная больница были во всеоружии. А места потерянных прогрессивных резервов тут же занимали вновь прибывшие жители Урала, Средней полосы и других Заполярных областей.

Хотя, в морской воде действительно много полезного. Есть мнение, что морская вода по содержанию похожа на прототип крови, а вся живность выбралась из воды на сушу, изначально зародившись в ней. Йод, содержащийся в морской воде, успокаивает нервы. Не знаю, тогда все моряки должны быть очень спокойными людьми. А я вот как-то не нахожу себе места от ощущения что я совершенно один. 

Танкер – это такой теплоход, перевозящий жидкие грузы. А что бывает жидкое? Но-но, без шуток. Самый распространённый груз — это конечно же сырая нефть. Сырая нефть, только вдумайтесь, как будто нефть бывает сухая. Как водится в шиппинге, взяли дословный перевод с английского, а там слово crude. Его можно перевести в девяти вариациях: от голый, кричащий, непродуманный, до незрелый, необработанный и грубый. Выбрали самое прикольное по мнению составителей учебника, где «Ландан из зэ кэпитал оф Грейт Британ». Нефть, которая сырая, обычно перевозят очень большие танкера, сразу тысяч по сто тонн. Для сравнения, в одной железнодорожной цистерне от 60 до 100 тонн нефтепродуктов, в зависимости от конструкции. Тысяча цистерн — это плюс-минус пятнадцать-двадцать составов. Одним словом много, и все это в одном судне. Есть танкера и поменьше, для перевозки светлых нефтепродуктов или всякой химии, от кислот до удобрений. В полном грузу большая часть танкера находится под водой, оставляя лишь несколько метров надводного борта. Неспокойное море без труда перекатывается через палубу, на которой размещены многочисленные трубопроводы. А вдоль длины палубы сделан переходной мостик с поручнями, соединяющий надстройку с баком. Бак — это нос судна, площадка, где находятся механизм якорей и другое швартовое хозяйство. Я стоял на переходном мостике под одной из импровизированных арок. Качаясь в такт с судном, я смотрел как летучие рыбы пытаются проскользить по палубе вместе с волнами и при этом облететь судовой кран. Говорят, что летучие рыбы убегают от акул. Природа дала им плавники, чтобы спасаться от хищников. Одна из рыб, ударившись о кран, упала в образовавшийся из судовых конструкций бассейн с забортной водой. Вероятно, для полёта нужен разгон, а места в «лягушатнике» было недостаточно. Рыба печально посмотрела на меня, поблескивая серебристыми, как у сельди, боками. Темно-синяя спинка и белое тело с огромным грудными плавниками, сложившимися вдоль веретенообразного тела. Держась за поручни, я подошел к «лягушатнику».

- Добрый день, - сказала рыба.
- Приветствую, неожиданная встреча, - ответил я.
- Прекрасная погода, неправда ли? – произнесла рыба, не моргая глядя в глаза. Впрочем, наверное, рыбы и не моргают.
- Чудесная, только ветер зыбь нагнал, качает. Вы, кстати, не смотрели прогноз, будет ли усиление ветра? – ответил я для поддержания разговора.
- Обещали северо-западный, порывистый до 15 м/с. Имеет смысл проверить найтовы и иллюминаторы. – рыба сделала круг в «лягушатнике»
- А я что, тут один? – удивился я.
- А вы кого-то ждете? – ответила рыба вопросом на вопрос.
- В последний раз, когда я был на танкере, нас было двадцать с лишним человек. Капитан, три штурмана, три механика, мотористы, матросы и даже кок с буфетчиком.
- Сожалею, или поздравляю. В зависимости от желания побыть одному. Сейчас суда почти автономные и ты один. Больше на случай выхода автоматики из строя и операций, не поддающихся машинной логике. – мне показалось, что рыба ухмыльнулась.
- Танкер, судя по размеру, тысяч на тридцать-сорок, берега не видно, и по всей видимости мы где-то в теплых широтах. – в слух подумал я.
- Индийский океан, типичный переход из Суэцкого канала в Юго-восточную Азию через Малаккский пролив. Но после прохождения Шри Ланки рейсовое задание поменяли и направили южнее, в Австралию. В город со сказочным названием Аделаида. Оно мне всегда нравилось. Говорят, что «аделаида» означает цвет, но какой именно - разошлись во мнении. Одни утверждают, что это красный оттенок лилового. Другие, что это оттенок темно-синего. Прям как у меня на спине. Я сторонник второй версии. А вообще мужчины различают намного меньше цветов, чем женщины. Поэтому персик — это фрукт, а не цвет. – пошутила рыба.
- Весело, Аделаида… Слушай, туда же добираться недели две, а то и три. Танкера довольно тихоходный флот, в отличии от контейнеровозов и риферов. А что, если я заболею. Ну тропики и все такое, – уточнил я.
- Твоя жизнь застрахована. При несчастном случае семья получит компенсацию с минимум пятью нулями, бесплатную транспортировку тела, если найдут или кремацию с почестями по выбору семьи, – снова пошутила рыба.
- Класс, мне это сильно поможет.
- Ничего страшного. Вся вода для питья дезинфицирована, еда в глубокой заморозке и приготовлена согласно необходимым санитарным стандартам. Если не будешь полоскать зубы морской водой в прибрежных районах, особенно Индии и Юго-Восточной Азии, считай ничем не рискуешь. А аппендицита у тебя уже нет, - опять пошутила рыба
- То есть сырую рыбу мне не стоит есть, как акулы, от которых вы бегаете? - решил я зайти с козырей.
- А разве мы бегаем? Ты никогда не мечтал о небе, о полёте, о свободе? – усмехнулась рыба.
- Только пассажиром в первом классе, - засмеялся я.
- А если серьезно, то не так давно жили в одной зажиточной европейской стране ребята. Ну как жили, приехали в местный универ за европейские деньги, то есть безвозмездно, учиться собирать роботов. Молодость, условная строгость окружения, дешевое пиво и безудержная тяга к равенству у противоположно пола создавала непреодолимое напряжение и склонность к подвигам. Так вся компания оказалась в местной городской травматологии. История умалчивает почему, то ли участвовали в демонстрации за все хорошее, против всего плохого. То ли наоборот, пытались разъяснить протестующим несостоятельность их точки зрения и тщетности доводов. Одним словом, в больнице пришлось провести почти неделю. А кто знает, это не самое прелестное место. В категории фильмов для взрослых, медсестры являют образ милосердия во всех отношениях. Реальность грубо перечеркнула миф, впрочем, как и о стюардессах. Посмотрев, что большую часть распорядка дня медсестер, которых почему-то постоянно не хватает, составляет опрос больных, раздача таблеток и постановка уколов, ребята решили изменить ситуацию. Особо им доставляли внутримышечные инъекции, коим медсестры нещадно три раза в день почивали начинающих роботостроителей. Очень болючие. 

Со свойственной молодым раздолбаям юмору, проект был назван сначала ARZT Drift. В той стране Arzt означало – доктор. Но ребята подошли с должным сарказмом, взяв каждый из своего языка название места, болевшего после уколов – arsch на немецком, raeva на норвежском, zhopa на русском и tuches на одесском. Тот самый тухес, который, когда большой, тоже нахес. Идея была проста – заменить бессердечных медсестер на продукт робототехники. Задача была достаточно проста, даже школьник может визуально разделить область ягодицы на четверти и не сильно целясь попасть в верхнюю крайнюю на глубину пары сантиметров иглы. Но, поскольку ягодицы у всех разные, ребята у коллег по курсу позаимствовали разработки в области искусственного интеллекта по определения картинок. Коллеги работали над продуктом по отличию аутентичных документов от подделок, а робототехники докрутили его для определения частей зада. И гордо назвали продукт ART – Ass Recognition Technology. Робот подбирался к пациенту и сначала определял соответствие лица документу. Затем просил его подготовиться к инъекции, то бишь повернуться к лесу передом, а к роботу задом. После чего рука-манипулятор брызгала поверхность дезинфекантом и точно разделив целевую область четвертями, погружала иглу на расчетную глубину в зависимости от размера зада. 

Самое сложное - это убедить пациента сохранять неподвижность во время процедуры. Кто-то пытался увидеть процесс, кто-то боялся, кто-то вообще не понимал, что с ним происходит. На помощь приходили закаленные медсестры и объясняли, что вас много, а я одна. Либо вы не мешаете роботу, либо вы после моего укола два дня будете по стенке ходить, подволакивая ногу. Большинство соглашалось сразу. Вторым этапом стала раздача таблеток. То есть доктор уже таблетки прописал, надо только их три раза в день развести по пациентам и проконтролировать прием. Робот подкрадывался по расписанию к пациенту и специально записанным нудным голосом предлагал принять лекарство в его присутствии. Процесс приема записывался на камеру для истории болезни. Данная процедура позволила автоматизировать большую часть фармакологического процесса, от точного заказа медикаментов напрямую от производителей, до избегания ошибок с просроченными остатками на складе. Третьим этапом стал сбор анализов, сначала не всех. Но позже процесс усовершенствовали, объединив роботизированное введение лекарств через катетер и набор крови для анализа. Так что зря Элизабет Холмс из Теранос посадил аж на 80 лет за махинации с анализами. Она открыла дорогу революции в медицине, пускай и через мошенничество. И в уже в самом конце разработки, роботам передали начальную функцию опроса больного и диагностирования. Больной рассказывал, что у него болит по стандартизированному опроснику, зашитому в робота. На экране робота появлялось схема тела человека, где пациент мог пальцем показать, где и что именно. Робот мог провести визуальный осмотр, замер температуры, пульса, давления и даже УЗИ. Вшитый ИИ анализировал результаты и мог дать доктору обоснованные варианты диагноза. Систему назвали MAD MAX – Multiple Aid for Doctors in Machine Advanced Examination. Хотя, ребятам просто нравился винтажный фильм с Тиной Тернер и Мелом Гибсоном. 

Примерно такая система находится сейчас на всех пре-автономных судах. Докторов давно уже нет в команде, транспортировка до берега не всегда возможна. Кандидатам в автономные моряки удаляют аппендицит и зубы мудрости, по статистике они доставляют больше всего стандартных неприятностей. Перед выходом в рейс проводится доскональная медкомиссия, включая стоматолога и венеролога. Употребление алкоголя, табака и других пагубных веществ запрещено, за чем неустанно следит система мониторинга здоровья на базе MAD MAX. Нарушение правил грозит огромными штрафами и потерей контракта. Остаются риски травм, но они чаще случались в машинном отделении, в которое сейчас, в большинстве случаев, нет необходимости лезь самому. Или при швартовке и грузовых операциях, которые теперь проводятся целиком береговым персоналом.
- Вот оно что, - я поправил сползшую на затылок каску.
- Ну примерно так. Пре-автономное судоходство появилось недавно и каждый день внедряется множество нововведений и доработок. А теперь, если тебе не сложно, можешь достать меня из этого «лягушатника», чтобы не ждать очередной большой волны. Хотя я и рыба, но мечтаю о небе, - опять пошутила крылатая сельдь. 

Сходив за ведром и, зачерпнул рыбу, я отнес её на ют, так называется задняя часть, там, где развивается флаг страны регистрации судна и стоят огромные железные кнехты для швартовки, на которые так и хочется присесть. Но по старой морской традиции не разрешается. Попрощавшись, отправил рыбу дальше летать по морям. А поднимаясь по трапу в свою каюту, я споткнулся и больно ударился коленом, вспоминая лексикон докеров калининградского рыбного порта. В глазах помутнело, а за спиной послышался протяжный писк. Хорошо поставленный дикторский голос произнес: «Вы травмированы? Просьба пройти экспресс обследование». От досады и боли, я стянул каску и наугад запустил в сторону звука. Помещение заполнила сигнализация противным звуком… 

Проснувшись, я сел на кровать. Правильно говорят, какую мелодию не поставь на будильник, нравиться она тебе быстро перестанет. За окном светлело голубое небо культурной столицы, часы показывали пол пятого. Пора вставать. Тут нету моря и автономного судоходства, но есть кофе-меланж и штрудель с яблоком. И еще ребята кучу всяких роботов собирают.